Записки первого редактора
Мәңгілік ел - мәңгілік мұра
(Печатается в сокращении. продолжение, начало в №20, суббота 17 февраля)
В результате смуты 1916-17 годов все торговые лавки в городе Пржевальске были закрыты. Отсутствовал полностью подвоз товаров. Торговать, кроме продуктов питания, было нечем. Только контрабандой в обмен на опий из Китая привозили мату и чесунчу (ткани).
Ночью город погружался во тьму. Дома освещали жировыми каганцами, керосина не было. Отсутствовала чистая писчая бумага. Писали на старой газетной бумаге. Чернила заменял сок барбариса. Высоко ценились швейные иголки. Фотографы не имели фотобумаги и необходимых химикатов. Поэтому отсутствуют фотоснимки интереснейших событий и лиц, участвующих в событиях тех времен.
После оформления городских Советов мы немедленно приступили к организации выборов в Уездный и Сельские Советы, а при них – земельно-водных комитетов. Летом были созданы профессиональный союз учителей, служащих, медицинских работников, кустарей, хлеборобов и сапожников.
(Газеты стали издаваться только летом 1919 года с момента приезда в Пржевальск из города Верного типографов, братьев Дубровиных, которые привезли оборудование типографии. Первой Советской газетой в городе Пржевальске была газета «Голос пролетариата». Ее первым редактором был Василий Щербаков).
Таким образом, законная Советская власть в городе Пржевальске стала функционировать с 1 июля 1918 года. Население охотно выходило на митинги и собрания. В каждом селе мы создавали группы активистов. Но в казармах Пржевальска в дни моего приезда я увидел такую обстановку: в помещениях не было ни окон, ни дверей; добровольцы спали на соломе на полу, кто в чем одет; питались как придется. Возникла необходимость немедленно и серьезно заняться вопросом организации нормальных условий в казарме. Мы затребовали из Верного сукна с Каскеленской суконной фабрики для пошива обмундирования, а также бельевой материал для пошива матрацев и белья.
Городской Совет мобилизовал всех швей, портных и сапожников, шорников и плотников в город Пржевальск. Собрали их по цехам в одно здание и начали работу по пошивке белья, сапог, а с прибытием первой партии сукна, обмундирования для бойцов уже в начале сентября мы выстроили наш гарнизон в форменной солдатской одежде, в сапогах, в форменных серых фуражках. Плотники к этому времени поделали нары, топчаны, и к концу сентября мы имели окна и двери в казармах. В стекле был недостаток, поэтому пришлось кое-где окна заклеить бумагой. Наладили нормальную варку пищи красноармейцам, начались регулярные занятия с обучением бойцов.
На 1-м Областном съезде Советов в г. Верном меня решили командировать в Китай договариваться с Китайскими властями в Учтурфане о возвращении казахов и киргизов на Родину. С выполнением этого поручения Областного комитета партии и Облсовдепа нельзя было больше медлить, так как приближалась зима, во время которой закрывались горные перевалы Тянь-Шаня. Эта моя поездка должна была состояться совместно с поездкой в Учтурфан торговой делегации, которая выехала для покупки товаров для Пржевальской потребительской кооперации на четыре дня раньше меня. Эту делегацию сопровождал переводчик и 12 красноармейцев для охраны под командованием Иосифа Чернова. От совместной поездки с торговой делегацией меня задержала поездка с чрезвычайной комиссией в Сазановку. Поэтому я выехал из Пржевальска в Учтурфан только 24 сентября с двумя проводниками киргизами, хорошо знавшими дорогу по кратчайшему, но опасному маршруту, который я избрал с тем, чтобы сэкономить время. Одним из моих проводников был житель Акшийрака – Амандык Канаев и второй его друг Акимбаев Орасалы. Я получил от Пржевальского Усоцдепа для этой миссии командировочное удостоверение и полномочие на право переговоров с Китайскими властями в Учтурфане и в Аксу с визой китайского аксакала города Пржевальска на право проезда в Китай.
Я предложил моим проводникам вести меня кратчайшим путем напрямик по меридиану - Пржевальск – Учтурфан, через горные хребты Терскея, Куйлю, Ишик-арт и Кокшаал-тау. Я спешил, чтобы застать нашу торговую миссию еще в Учтурфане. И хотя до этого я уже много путешествовал в Средней Европе, на Кавказе и в Средней Азии, оказалось, что этот мой опыт был недостаточным, потому что я себе не представлял трудности, связанные с моим решением ехать напрямик с севера на юг по меридиану города Пржевальска, пересекая поперек Центральный Тянь-Шань. Сегодня, когда Тянь-Шань уже достаточно хорошо исследован, находятся не много охотников для прохождения этого маршрута даже в спортивных целях.
Только благодаря огромному опыту, смелости и исключительно хорошему пониманию природы гор Тянь-Шаня моих проводников и, главным образом, Амандыка Канаева, уроженца сыртов Акшийрака, нам удалось преодолеть вместе с лошадьми все трудности необыкновенного высокогорного пути по скалам и ледникам на высоте около пяти тысяч метров над уровнем моря. Самую высокую точку нашего пути – Каракольский ледовый перевал – мы проходили ночью, на наше счастье при тихой, ясной погоде. Амандык на длинном леднике подковал лошадей острыми шипами, благодаря чему наши лошади уверенно карабкались по льду. В час ночи, когда мы достигли наивысшей точки хребта, Амандык спускал свою лошадь в черную пропасть через нависший ледяной карниз, сажая ее при этом на круп и задние ноги. Точно так же, как лошадь, спускались и мы по очереди через этот карниз, как мне казалось, в черную ледяную пропасть. Амандык велел ложиться на спину. Он первым показал нам пример и стремительно полетел вниз. Спустя минуту его веселый голос и смех донеслись из черной глубины, ободряя следующего на отчаянный подвиг. Вторым, затаив дыхание и ожидая смертельного удара, полетел и я, гребя ногами рыхлый снег при полете. На снежной площадке я плавно затормозил. Амандык стоял рядом и, улыбаясь, помог мне встать на ноги. Затем его товарищ Акимбаев Орасалы по очереди спустил две лошади вниз, затем спустился сам.
Утренняя заря застала нас невредимыми на долинном леднике, спускающемся в ущелье Куйлю. Без отдыха после бессонной ночи и сверхнормального напряжения всего организма и нервной системы, мы в тот же день штурмовали новый грозный гребень Куйлю. Только под вечер мы спустились к берегу горной реки Сарычат. Там мы встретили большую толпу – около 100 голодных киргизов. Многие из них не в силах были дальше двигаться и лежали на земле. К этому времени этим же путем из Китая прогоняли ферганские купцы большую ота- ру овец и табун лошадей. Многие овцы хромали, а лошади стояли неподвижно, как окаменевшие, на крутом спуске, выбившись из сил.
Когда я увидел такую картину, немедленно принял рисковое решение. От имени Советской власти, опираясь на проводников и мою винтовку, которую держал в руках наготове, я приказал купцам зарезать десять хромых баранов и лошадь, чтобы покормить мясом голодную толпу, которая приняла мой приказ одобряющими криками. Хотя и очень неохотно, но все же, купцы мой приказ выполнили. Скоро задымили костры из сухого овечьего помета. В казанах варилось мясо. Гам повеселевших и возбужденных голосов киргизов затих только под утро, после сытного пира.
На следующий день мы вдвоем с Амандыком проезжали по его родным местам Акшийрака. Они были безлюдными. Второй мой проводник Акимбаев заболел и дальше с нами не поехал. Огромные черные грифы и стаи одичалых собак пировали здесь на бесчисленных трупах животных, павших здесь два года назад.
Мы ехали по пути бегства киргизов в 1916 году. Сколько здесь было горя и слез, как и в тех сожженных русских селениях в долине. «Как эта трагедия случилась?», - спросил я Амандыка. «С одной стороны - произвол царских властей, с другой - дикий фанатизм баев и манапов, поднявших народные массы на бессмысленную «священную» войну друг с другом, невинных братьев по классу бедняков. Это привело к взаимной вражде, безмерным страданиям, разорению, к ужасной катастрофе многих народов, живших в Чуйской долине, в Иссык-Кульской котловине. «Нет, такого нам всем больше не надо..», - сказал Амандык.
Следующую ночь мы провели в одинокой юрте друга Амандыка – Омурзакова, который пас свою отару овец в небольшой боковой щели под перевалом Бекертик. Глухие звуки комуза и протяжные, казалось, монотонные песни Омурзакова при вечернем костре в юрте нас быстро убаюкали. После утреннего чая, поблагодарив Омурзакова, мы с ним попрощались.
Спуск с перевала Бекертик в сторону Китая, мы начали, когда уже вечерело. Вскоре мы спустились в тесное ущелье в виде каньона, по дну которого протекала шумливая речка. Вдоль этой речки шел наш путь. Над головой чуть виднелась узкая полоска звездного неба, кругом шум и плеск воды и кромешная тьма. Амандыка не видно и не слышно. Кричу изо всех сил. Где-то близко передо мною, я услышал приглушенный голос: «Каскыр, каскыр бар!». Это «успокаивал» меня Амандык, что здесь волки, и поэтому надо двигаться вперед. Вдруг шум воды затих, щель становилась шире, и вся река уходила под землю в каменную осыпь. Впереди показался огонь от костра. Осторожный Амандык приказал мне остановиться, а сам пошел на разведку, оставив мне на попечение свою лошадь. Через некоторое время вернулся и прошептал: «Басмач, жаман...». Он порвал подкладку одного своего чапана, обвязал тряпками копыта лошадей, а затем мы стали осторожно обходить костер, пока он не остался далеко позади. Примерно через час мы наткнулись вновь на костер. Амандык вновь пошел на разведку и установил, что на счастье он горел в лагере каравана купцов-узбеков, которые везли тюки китайской маты. Они нас по-дружески угостили чаем и предложили с ними ночевать. Мы предупредили их об опасности и решили непременно двигаться дальше.
Наступило утро, когда в этом же диком ущелье китайский пограничный пост проверял наши документы. Увидав визу китайского аксакала из Пржевальска, низко поклонился, почтительно приложив руку к груди. В полдень мы выехали на широкую равнину, где протекала река Турфандарья. Скоро показались серые стены города Учтурфана, напоминающего средневековый город-крепость с толстыми стенами и городскими воротами, обитыми железом. Мы въехали в город в тот момент, когда раздались три выстрела из орудий и за нами на ночь закрыли городские ворота. Нам жители уйгуры охотно показали караван-сарай, в котором остановились наша торговая делегация и наши красноармейцы. Радостным было свидание с товарищами после такого тяжелого и опасного пути. Амандык ушел в город проведать своих сородичей. На следующий день наша торговая делегация, накупив товары, готовилась к отъезду. Для них устроили в одном доме прощальный ужин с фруктами и китайской водкой джун-джун. После приема нас проводили в караван-сарай по плоским крышам домов - улицы были заперты на замок.
(Продолжение следует)
Рудольф Маречек,
1918 год.
