Здесь переплелись истории тропы...

В июле этого года казахстанская экспедиция «По следам Чокана Валиханова», организованная Almaty Management University (ALmaU), телеканалом Turan TV при участии Национального музея РК, побывала в Кашгарии (СУАР КНР). По итогам экспедиции, которая была посвящена 190-летию ученого, к изданию готовится книга «В краю Шести городов». Предлагаем вашему вниманию отрывок из этой работы.
На протяжении столетий перед мечетью Хейтгах шумел знаменитый кашгарский базар. Напомним, когда-то на этом рынке торговал и мнимый купец Алимбай, проведя здесь большую часть времени из своего пятимесячного пребывания в седом шахаре. В живой среде торгового центра Чокан собрал почти всю информацию, которую позже использовал при написании своих научных работ и дневников. От кого он получал необходимые сведения? В первую очередь, от торговцев, которые приезжали в город со всего края Шести городов. На протяжении веков купцы на Востоке были не только самыми предприимчивыми, но и образованными людьми. Уверен, что большую часть материалов для знаменитой книги «О состоянии Алтышара или шести восточных городов в 1858-1859 годах» он записал на этом рынке. Например, Чокан не смог побывать в крупных городах региона, но дал о них разносторонние достоверные сведения в своем научном труде. Мы об этом еще расскажем, когда будем говорить о городах Яркенде и Хотане. Во времена Чокана на базаре люди не только торговали, но и общались, правители через глашатаев-гонцов объявляли о своих решениях, ученые и поэты читали свои трактаты и дастаны, артисты пели песни, исполняли мелодии на различных музыкальных инструментах... Жизнь кипела. Неслучайно в центре любого города рядом находились главная мечеть и крупнейший базар.
А сохранился ли традиционный базар в Кашгаре? К счастью, да! Он находится в 400-500 метрах от мечети Хейтгах. Этот рынок – дошедшая до нашего времени часть большого базара. Выйдя из мечети, я со своими друзьями-спутниками направляюсь туда. Мы бродим по базару, торгуемся, покупаем родным, друзьям подарки и сувениры. Кажется, что время здесь остановилось, и мы попали в средневековый восточный город. Десятки тысяч жителей и гостей Кашгара собрались, чтобы что-нибудь продать, купить или просто пообщаться. Мне очень нравятся их лица, рассматриваю изделия народных ремесел. Я приобрел для себя кашгарскую тюбетейку, которую сразу надел на голову, а Асылбек, долго торгуясь, купил зимний головной убор из натурального меха. «У меня на родине, в Кокшетау, зимой лютый холод, буду там одевать эту шапку - она спасет меня от мороза», - с радостью утверждает ученый. «До зимы еще далеко, поэтому я покупаю широкополую ковбойскую шляпу, которая оградит меня от жгучего кашгарского солнца», - со смехом говорит Дауренбек. Мы все торгуемся с продавцами, ведь купить что-нибудь не торгуясь считается верхом неприличия. На базаре звучат веселые или грустные уйгурские песни, мелодии, раздаются звуки дутара и равапа, на которых играют местные музыканты.

Старый город

Меня, человека XXl века, не удивишь высотками: если, например, построили в Дубае здание в 163 этажа, то, очевидно, что можно выстроить в другом месте и сто семьдесят. В Кашгаре рядом со старым городом поднялись две высотки. «Зачем это древнему шахару?», - подумалось мне. Но вот побродить по старым улицам вечного города мечтает всякий... Чокан жил в Кашгаре, когда там не было высоток, и весь город был «старым» и неповторимым.
Старый город сейчас остался, к сожалению, лишь в двух небольших анклавах, которые находятся недалеко друг от друга. Частичка его сохранилась и на краю базара в центре города, недалеко от мечети Хейтгах. Мы с Романом Ботабековым решили побродить там. Рядом шумит многотысячный базар, а здесь протекает тихая и размеренная жизнь.
Обаяние старых кварталов не в том, что здесь возвышаются огромные дворцы и мечети, а в том, что здесь сохранились улицы и постройки, которым несколько сотен, а может, и тысяч лет. Здесь все дышит историей, и жизнь мало изменилась за последние века. Кто живет в старом городе? В основном, ремесленники, а сейчас вернемся на древние улицы.
Мы с Романом заметили красивых молодых женщин в национальной одежде, которые цепочкой, улыбаясь, пробежали мимо нас, а на головах у них были подносы, закрытые атласом. Очевидно, они шли или возвращались с гостей. А вот из одного дома вышли серьезные женщины средних лет. Мы заметили, что поверх их одежды были накинуты черные шифоновые прозрачные халаты.
- Почему Вы в черном? - невольно спросил я.
- В этом доме сегодня ушел из жизни человек, - с болью ответила одна из них...
Я люблю старый Кашгар, шахар своих предков и Чокана. Меня влекло на эти узкие и кривые улицы в прошлые приезды, когда я впервые с трепетом ходил по древней столице Караханидов. Здесь я бывал десятки раз, ноги ежедневно сами несли меня в эту историческую часть города. Часто один, надев уйгурскую национальную рубашку и кашгарскую тюбетейку, я бродил по многовековой брусчатке. Меня никто не замечал: на вид я был одним из многих тысяч обычных кашгарцев, живущих в этом городе. И мне нравилось думать так.

Древние улицы седого Кашгара

Чокан тоже часто гулял по улицам древнего града, вслед за ним теперь пройдемся и мы.
Сколько людей сейчас проживает в двух анклавах старого города? Трудно ответить на этот вопрос. Официальная статистика утверждает, что на площади двух квадратных километров десять лет назад проживало более 23 тысяч человек. Радовало, что в этой части города я видел сотни детей, которые весело носились по дворам и играли. На этой небольшой территории находятся две или три сотни маленьких извилистых улочек, переулков. Точно подсчитать количество улиц мне не удалось. Большая часть улиц вымощена каменной брусчаткой, изредка - кирпичной, приготовленной специальным методом. Я увидел лишь несколько относительно длинных улиц по 500-600 метров. Длина большинства улиц составляет 200-300 метров, встречаются и совсем короткие – всего лишь 50 метров.
Улицы напоминают лабиринт: чужаку в них легко заблудиться - одна улица неожиданно заканчивается, а за углом начинается уже другая. В первое время, не найдя выхода, я несколько раз с испугом блуждал, пока не познакомился ближе с лабиринтами старого города. Дороги очень узкие: по одной с трудом проедет повозка, а на другой застрянут два человека, которые рядом идут. Дома, которые плотно стоят по обе стороны улицы, обычно двух-, изредка трехэтажные. Нижние этажи построены из саманного кирпича, а верхние ярусы – деревянные. Почти во всех домах есть полуподвальные помещения, где летом прохладно, а зимой тепло. Обычно там расположены мастерские ремесленников. Часто можно увидеть картину, когда прямо над улицей расположены комнаты, опорные стены которых расположены по обеим сторонам дороги. Ты, подняв голову, проходишь тихо под такой комнатой, думая, что, может быть, в ней сейчас спит ребенок или старик. И мне казалось в таких случаях, что я нахожусь не на улице, а в огромном уютном доме, с обитателями которого необходимо считаться.
Меня всегда восхищали двери в старом Кашгаре. Именно двери, а не ворота. Ворот в нашем понимании там нет. Здесь нет больших дворов, и, переступив порог, ты попадаешь не во двор, а в маленький дворик, точнее, в наружную, летнюю часть дома. История происхождения многих кашгарских дверей теряется в глубине веков, ей несколько столетий. Волнение и трепет охватывает, когда понимаешь, что не только дома, но и двери являются свидетелями многих драматических моментов в истории моего народа (вспомним ворота и замок в мечети Хейтгах). Я внимательно рассматриваю их, глажу. Все они сделаны замечательными мастерами-краснодеревщиками. Двери украшают уйгурские национальные орнаменты, узоры. Вековые двери в седом шахаре говорят о многом: у них свой язык, который я научился понимать после открытия для себя этого великого города. Вот дверь сапожника настежь открыта. Значит, мастер в любой момент рад приходу гостей. А двери гончара или ювелира полуоткрыты - в их дома может войти лишь тот человек, который хочет познакомиться с ремеслом или купить себе что-нибудь на память.
Уверен, что язык дверей Кашгара 167 лет назад научился понимать и «купец Алимбай».

Живы древние ремесла

Веками жизнь в седой столице Караханидов кипела: работали различные ремесленники, процветала торговля. Мы, члены экспедиции «По следам Чокана Валиханова», посвященной 190-летию ученого, увидели разные мастерские, где изготавливали и продавали ювелирные драгоценности, художественные изделия из дерева, кости и тыквянки, а также тюбетейки, обувь. Но в памяти остались два дома, где жили гончары. Они сохранили свое древнее искусство, которое передается из поколения в поколение. Мы долго наблюдали за их работой. Мастера показали изготовленную посуду, познакомили со своими домами, которым по шестьсот лет. По словам гончаров, им предлагали переселиться в современные квартиры и приходить в дома своих предков как на работу. Мастера отказываются, не желая расставаться с жилищами своих прадедов.
Недалеко от мечети Хейтгах есть базар, вернее, широкая улица, на которой работают и торгуют своими изделиями ремесленники. Мне нравилось не торопясь гулять по этой улице и смотреть на работу мастеров. Я понимал: так трудились наши предки и много сотен лет назад. Однажды меня поразила такая картина: вместе трудились мастер по художественной чеканке и два его сына. Отец, которому едва ли исполнилось тридцать лет, наносил рисунки на металлической посуде – мискяр, старший сын, которому было не более восьми лет, циркулем делал круги, а младший, пяти-шестилетний мальчишка, специальным инструментом чеканил.
Я не мог равнодушно пройти мимо них, подошел и попросил коллег сфотографировать меня с маленькими мастерами. Фотоаппарат щелкнул, а мальчишки улыбнулись мне, продолжая работать.
Кашгарские шкатулки, изготовленные мастерами художественной резьбы по дереву, тоже поражают своей красотой, деревянным кружевом. Они напомнили мне русских матрешек. Один набор состоит из трех-четырех вкладывающихся экземпляров, внутри каждой шкатулки находится более мелкая. Поверхность каждой покрывается сложной плоскорельефной резьбой, изображающей цветы, обычно ромашки.
Мне понравилось часы, сделанные мастерами из орехового дерева. Они были выполнены в форме сверкающего солнца и несли его теплоту и свет. Я, конечно, приобрел эти часы на память о солнечном городе.

В этом доме, возможно, был наш Чокан

Неожиданно я увидел большой красивый дом. Дверь была открыта настежь. Понимаю, что здесь рады нас видеть. Но чей это дом? Он не похож на обычный дом ремесленников. С любопытством переступаю порог этого жилища, приложив правую руку к сердцу, и громко говорю невидимым хозяевам:
- Ассалам алейкум!
- Уалейкум ассалам, - отвечает на мое приветствие тихий женский голос.
В дверях дома появилась и внимательно смотрит на меня молодая красивая женщина среднего роста не старше 35-ти лет. Я увидел ее яркие черные глаза, длинные ресницы, дугообразные брови, но нижнюю часть лица она стеснительно прикрыла почти прозрачным шифоновым шарфиком.
- Заходите, ака! Я рада Вас видеть.
- Спасибо, сестренка. В чей дом мы попали? – спросил я ее.
- Торговца Махмута. Он в отъезде. В доме сейчас нахожусь я и мои дети. Отец моих детей (в Кашгаре жены стараются не называть мужей по именам) принадлежит к роду известных купцов: они веками занимались торговлей. В этом доме столетиями принимали купцов из других государств, а сами хозяева часто выезжали по торговым делам в другие страны. Семейные предания гласят, что наши предки неоднократно бывали в Алматы, Семее, Ташкенте и Казани.
Сердце у меня радостно застучало. «Какая удача! В этом доме, вероятно, бывал наш Чокан. А если не в этом, то в другом подобном», - думал я с волнением, рассматривая старинное жилище.
За время моих приездов в Кашгар я посетил многие дома старого города, но этот отличался от них. Чувствовалось, что здесь веками жили состоятельные люди. Поэтому я опишу его.
На дверях, ведущих во дворик, с внутренней стороны - красивые атласные шторы, как почти во всех домах Кашгара (такие «уличные» шторы хозяйки еженедельно стирают и меняют). Земля дворика выложена каменной брусчаткой. Я увидел маленький виноградник, зеленые веточки которого с почти зрелыми белыми гроздьями тянулись к солнцу. Дом построен в П-образном виде. Второй этаж начинался с длинного балкона, где выделялись старинные колонны с красивой резьбой, которые кверху расширялись, обретая форму перевернутых куполов. Чувствовалось, что дом был построен талантливыми мастерами.
Из дома вышел юноша лет восемнадцати.
- Это мой старший сын Мухтар, - представила его мне хозяйка. – А меня зовут Зайтуна.
Я также представился, рассказав, кто я, откуда и зачем приехал, упомянув, что 167 лет назад здесь побывал известный казахский ученый и путешественник Чокан Валиханов.
- Я, к сожалению, не слышала об этом ученом. Расскажите, пожалуйста, - попросила Зайтуна.
Я поведал Зайтуне историю о выдающемся ученом Чокане и его экспедиции в 1858-1859 годах в Кашгар. Зайтуна внимательно меня выслушала, сказав:
- Потрясающую историю Вы мне рассказали! Я припоминаю, что слышала о чем-то подобном в своем уже далеком детстве...
- Я здесь не один - со мной мои коллеги, члены нашей экспедиции «По следам Чокана Валиханова».
- Пригласите их, я буду только рада всех видеть.
Вошли мои друзья-спутники, Зайтуна пригласила нас на второй этаж, где располагалась большая комната. Мы сели за стол, хозяйка стала угощать нас чаем. Женщина рассказала, что и она принадлежит к купеческому роду. Ее предки, как и прадеды мужа, столетиями занимались торговлей. «Во времена председателя Мао Цзедуна нам запрещали этим заниматься, но в последние годы мы вернулись к ремеслу предков», - добавила она.
Увидев роскошную красавицу Зайтуну, я вспомнил Чокана, который рассказывал, что в Кашгаре женщины издавна ходят с открытыми лицами, с радостью вместе с мужьями встречают гостей. Многие женщины вечного Кашгара играли большую роль в уйгурской истории.
На столе у Зайтуны были традиционные уйгурские блюда и лакомства. Я съел веточку санзы: вкус был обычный, знакомый, родной. «Такую же санзу готовят в Алматы, Бишкеке, Кульдже, Яркенде или Хотане», - с удовольствием отметил и сравнил я. Готовила ее и моя покойная мама Ризванам Махмуткызы: она любила угощать гостей уйгурским аткян чаем с санзой.
- Я читал у Чокана Валиханова, что все кашгарцы любят танцевать и петь. Сохранилась ли эта традиция до наших дней? - спросил Роман.
- Конечно, мы все танцуем и почти все поем. Если вы не против, Мухтар споет, а моя дочь Гульжахан Вам станцует, - ответила хозяйка.
Застенчиво улыбаясь, вошла симпатичная девочка лет десяти-двенадцати с огромными черными глазами. Увидев ее, и я улыбнулся и сказал:
- Мы были бы рады все это увидеть и услышать.
Мухтар взял дутар, заиграл на нем и начал петь веселую танцевальную песню «Атуш». Голос у юноши был приятный и чистый. Мухтар был весь в песне, преобразился, слился с народной музыкой. Казалось, что он пел не только голосом, но и азартными глазами, мимикой, движением головы... В это время начала танцевать и Гульжахан. Я, конечно, многократно видел, как танцуют уйгурки, и девочка не уступала им в легкости и изяществе движений. Я переживал вначале, как воспримут мои спутники ее танец и песню Мухтара, но они, мои казахские братья, как и я, с интересом наблюдали за ними.
Мелодия окончилась, но мы оставались под впечатлением. Я, разумеется, понимал, что наш Чокан, который с восторгом описывал любовь кашгарцев к музыке, неоднократно слышал эту старинную песню, а может быть, и сам танцевал под ее зажигательные звуки.